1.3.5. Тексто- и смыслообразующая функция графических средств

 

Жанрово-стилевая специфика ЭТ в полной мере отражает суть семиотического подхода к рассмотрению текстов, в рамках которого любое речевое произведение осмысляется как совокупность некоторого исходного вербального сообщения и «системы разнородных семиотических пространств» (Ю. М. Лотман), в целом образующих «связный знаковый комплекс» (М. М. Бахтин). Одним из таких семиотических подуровней текста выступает его графический образ, входящий как элемент в поэтику текста (М. И. Шапир), «помогающий» адресату «отследить» «грамматику мысли» (Л. С. Выготский) автора и способствующий, тем самым, установлению эффективного диалога сторон. Как отмечает исследова­тель Б. А. Плотников, «специфика русской параграфемики заключается в использовании пунктуации как особого информационного канала и как особого текстообразующего средства» [Плотников 1992, с. 43].
В связи с дистанцированным характером эпистолярной коммуникации и ее опосредованностью письменным текстом роль графических средств в эпистолярии значительно возрастает. Более того, генезис письма (его изначальная принадлежность сфере разговорной коммуникации) обусловливает экстраполяцию интонационных средств устной разговорной речи в письменное пространство ЭТ, превращая последний в форму репрезентации авторского «потока сознания». Графические единицы ЭТ способствуют сохранению информации в условиях этого перевода, поскольку возможность ее потери из-за различия кодов передачи информации по устному и письменному каналам коммуникации велика: «Каждому знаку препинания соответствует явление, объективно данное в потоке речи; чем больше «степень вживаемости» устной речи в ткань письменного текста, тем больше ощущается специфика последней» [там же, с. 22].
В русле традиционного подхода [Б. С. Шварцкопф, Н. Л. Шубина, В. Т. Садченко и др.] в целях упорядочивания лингвистической терминосистемы мы склонны дифференцировать понятия «графические» и «пунктуационные» знаки, соотнося их соответственно как «целое» и «часть». К графическим (невербальным) единицам текста (в широком понимании термина) относятся: способы начертания слов (гарнитура шрифта), знаки препинания, абзацы, расположение строк, прописные буквы. В случае присутствия в тексте иллюстраций графические средства приобретают статус параграфемных [А. Н. Баранов, Л. Г. Фе-щенко]. Пунктуационные знаки рассматриваются нами как подуровень графической знаковой системы и объединяют в своем составе следующие знаки: точку, запятую, точку с запятой, двоеточие, тире, скобки, кавычки, многоточие, вопросительный и восклицательный знаки.
В эпистолярии М. Нестерова широко используются такие пунктуационные знаки, как скобки, кавычки, восклицательный и вопросительный знаки, многоточие, и из арсенала графических средств (в узком понимании термина) - курсивный шрифт.
Первоначальная функция данных средств пунктуации и графики такова: скобки - показатель наличия в высказывании вставной конструкции, несущей добавочную информацию, по смыслу относительно самостоятельной и «выпадающей» в результате этого из общей структуры высказывания; кавычки употребляются для выделения прямой речи, цитат, названий, а также отдельных словных и сверхсловных единиц, если они фигурируют в тексте не в своем обычном значении или в ироническом смысле; многоточие в большинстве случаев обозначает незаконченную мысль или паузу, является оптимальным знаком для передачи особенностей речевого развертывания «потока сознания» с его дискретностью, сбивчивостью, неожиданными переходами от одной мысли к другой; курсив как разновидность типографского шрифта призван выделять в вербально обозначенной мысли ключевые, по мнению автора, моменты; восклицательный знак ставится, как правило, в конце предложения и выполняет интонационно-экспрессивную и отделительную функции, может удваиваться или утраиваться для выражения большей экспрессии, сочетаться с вопросительным знаком для обозначения вопроса-восклицания; вопросительный знак в конце высказывания выражает содержащиеся в нем вопрос или сомнение, способствует созданию диалогичности в письмах, поскольку стимулирует адресата на ответный речевой ход.
Однако в рамках литературно-эпистолярного дискурса М. Несте­рова перечисленные средства начинают выполнять идеографическую (смыслообразующую) и регулятивную функции, выступая маркером целевой установки автора письма. Приведем примеры их использования:

-  скобки: «Что поделываете теперь, что делают наши товарищи?
(Всех нас, москвичей, сегодня видел во сне и с седыми, длинными бородами, к чему бы сие?)» [с. 150]; «Читал ли ты новый выпуск «Истории искусств» Мутера, где А. Бенуа в статье о русской живописи разделывает В. Васнецова, а попутно и М. Нестерова (за образá)» [с. 150]; «Из нескольких тысяч холстов едва наберется сотня-другая вещей заметных (первоклассных ни одной)» [с. 174]; «Проехал, вспоминая детство и отрочество, по Белой и Каме (как хороша последняя!)» [с. 174]; «… две старые затеи чисто нестеровского (лирического) характера» [с. 174]; «Толстому письмо послал, но почти уверен в отказе (сон такой видел)» [с. 176]; «В августе к вам - в Питер (осчастливлю и Павловск)» [с. 176]; «Умно на редкость, такое хорошее, благородное (в наше время - хамское) свободомыслие» (о книге И. Тэна «Путешествие по Италии») [с. 202]; «Сегодня любовался в галерее хорошо повешенным портретом Вашего сына (дивная вещь!!)» [с. 204]; «Тут же Сомов старый и новый (хорош), Бакст (старый)» [с. 226];

-  кавычки: «Два года жизни, два года хотя бы относительного здоровья и сил, думаю, достаточно, чтобы спеть эту свою “лебединую песнь”» [с. 154]; «Я выписал журнал в надежде “не отстать от века”» [с. 165]; «Умер старик Прахов, этот талантливейший язычник - дом его в Киеве был моим “университетом”» [с. 214];