2.3. Стилистический статус эпистолярия

Вопрос о жанровой квалификации эпистолярия, на наш взгляд, целесообразнее и эффективнее решать с позиций функциональной стилистики, несмотря на то, что проблема «локализации эпистоляр­ного жанра в лингвостилистических классификациях также не имеет единства мнений. Эпистолярный жанр относят к стилистике художе­ственного текста (Ахманова), связывают с деловым стилем (Щерба, Петрищева, Гальперин), рекомендуют в качестве материала для изуче­ния разговорной речи (Гвоздев), рассматривают с социолингвистиче­ской точки зрения, учитывая различия в среде, к которой принадлежат адресант и адресат сообщения (Балли) и т. д.» [Ковалева 2001, с. 163].

Главную сложность в исследовании стилистического статуса эпистолярия представляет неупорядоченность и недифференциро- ванность терминологической базы: «В традиции функциональной сти­листики эпистолярный стиль всегда был некоей "фигурой умолчания" и остается таковым до настоящего времени» [Седова 1985, с. 57]. Разночтения в этом вопросе возникают вследствие смешения понятий эпистолярный стиль и эпистолярный жанр. Это обусловлено рядом причин.

Во-первых, отсутствует единая точка зрения в вопросе разграни­чения базовых терминов жанр и стиль (см. отдельные исследования, а также заметки по этому поводу И. Р. Гальперина [1954], О. С. Ахма- новой [1957], А. Н. Гвоздева [1965], Д. Э. Розенталя [1965], М. Н. Ко­жиной [1968], Н. М. Разинкиной [1976], Е. С. Троянской [1976] и др.).

Во-вторых, многозначным является само понятие письмо. Так, А. С. Григорьева утверждает, что «в функциональной стилистике эпи­столярным можно назвать стиль или подъязык корреспонденции, когда рассматривается любое речевое произведение в виде письма. Эпистолярная речь понимается как письменная речь носителей языка посредством переписки» [Григорьева 1981, с. 2]. Л. В. Нижникова определяет письмо «как единицу эпистолярного жанра, представлен­ного в разных функциональных стилях» [Нижникова 1991, с. 1].

Встречаются и нетрадиционные варианты в интерпретации ста­туса эпистолярия: эпистолярная речь [Григорьева 1981], эпистолярный ряд [Журавлева 1982], эпистолярная манера, форма [Эйгес 1925, Левин 1954, Квятковский 1966а,б, Крупчанов 1974, Елина 1981, Протопопова 2003а,б], эпистолярный тип текста, эпистолярный жанр, представ­ленный системой подстилей [Власенко 2002], особый тип текста [Нижникова 1991], эпистолярная литература [Горнфельд 1904, Тимо­феев 1948, Урнов 1975, Муравьев 1987].

Обозначим ключевые позиции, представленные в научной лите­ратуре относительно проблемы определения статуса эпистолярия в си­стеме функционально-стилистических отношений.

1. Ряд ученых [Миллер 1967, Ефимов 1971, Кецба 1974, Потоцкая 1974, Григорьева 1981, Седова 1985, Винокур 1990, Данкер 1992, Попова 1992, Кохтев 1997, Долинин 1999, Антоненко 2000 и др.] выделяют эпистолярный стиль наряду с научным, официально-деловым, публи­цистическим и художественным, мотивируя данную точку зрения ориентацией на экстралингвистические факторы и выдвигая в каче­стве ключевого критерий «функция контакта (общения)». В работе О. Н. Седовой, например, эпистолярный стиль определяется в связи с такими параметрами акта коммуникации, как вид отправителя и по­лучателя, тип контакта, тема текста, отношение к контексту, функции. Обозначая письмо как «символ общения, его подобие, имитацию», ис­следователь отмечает «парадокс» эпистолярного стиля, выражающий­ся в неполноте общения (стремлении создать «иллюзию общения»), «эффекте запаздывания», нарушении постулатов детерминизма, ин­формативности, тождества. Ученым отмечается также «усложненная композиционная рамка» эпистолярного произведения, отражающая «моделирование диалога внутри текста» [Седова 1985].

З. М. Данкер, ссылаясь на труды Ш. Балли, А. И. Ефимова, М. А. Мещерского, Л. В. Щербы и др., также относит письма к эписто­лярному стилю: «В качестве характерных особенностей эпистолярного стиля исследователи выделяют жесткую композицию текста письма (зачин, основная часть, концовка); уделяя основное внимание струк­турной организации текста письма, этикетным речевым формулам, нормированной последовательности частей текста, внешнему оформ­лению письма, исследователи выделяют особенности эпистолярного стиля, как правило, в зависимости от характера письма (деловое, част­ное официальное и частное неофициальное)» [Данкер 1992, с. 4].

2.       И. Р. Гальперин [1954], Т. П. Зорина [1970], А. А. Акишина [1982], О. Ф. Цыцарина [1989], Л. В. Нижникова [1991], Е. М. Вино­градова [1994], Н. А. Ковалева [2001] и др. соотносят переписку с эпистолярным жанром как разновидностью того или иного функци­онального стиля. Считая, что в различных видах писем актуализиру­ются разные стилевые подсистемы языка, лингвисты рассматривают, например, частную переписку в рамках разговорного стиля, а коммер­ческую корреспонденцию - как речевую реализацию официально- делового стиля.

Н. А. Ковалева, взяв за основу стилистический аспект рассмотре­ния жанра, квалифицирует последний как «форму речи, определенным образом оформленную структурно, представленную определенным типом текста, принадлежащего к определенному функциональному стилю и обладающего стилистическими средствами своего выраже­ния», и рассматривает «частное письмо как разновидность эпистоляр­ного жанра», «произведение монологическое по форме», но по своей сути представляющее «скрытый диалог» [Ковалева 2001, с. 4].

Л. В. Нижникова предлагает «объединять все разностилевые письма в один эпистолярный жанр» по выявленным и описанным ею «интегральным и дифференциальным признакам письма как типа текста» [Нижникова 1991, с. 2].

О. Ф. Цыцарина, исследуя структурно-композиционные и лекси- ко-семантические особенности писем ученых, квалифицирует перепи­ску как жанр лишь в условиях синхронического рассмотрения. «Соот­ношение переписки ученых с понятием жанра как речевой реализации функционального стиля научной прозы возможно только для начала XVIII века; в более поздние периоды (вторая половина XVIII века - первая половина XX века) рассмотренные эпистолярные тексты утра­чивают функционально-стилевые черты принадлежности к научной прозе, сохраняя при этом единообразие текстового построения на протяжении исследованных временных периодов. Таким образом, определение жанра как разновидности функционального стиля явля­ется необходимым, но недостаточным применительно к настоящему объекту исследования как не отражающим динамику развития иссле­дуемого языкового явления» [Цыцарина 1989, с. 109].

3.     Некоторые исследователи отрицают обоснованность выделения эпистолярного стиля вообще. Так, О. В. Протопопова пишет: «Основа­ний для выделения эпистолярного стиля в качестве функционального нет: не существует ни отдельной сферы общения, ни соответствующих ей формы общественного сознания и вида деятельности, ни специфи­ческих задач общения, которые обусловили бы стилевые отличия ре­чи, выступающей в виде переписки, достаточные для ее противопо­ставления другим функциональным разновидностям. Напротив, речь в эпистолярной форме распространена в различных сферах общения и деятельности, приобретая в них специфические черты» [Протопопо­ва 2003б, с. 632].

Многие исследователи солидарны с данным мнением, поскольку расценивают термин эпистолярная форма как «наиболее приемлемый для этой языковой реалии», «наиболее дипломатичное и наиболее точ­ное из имеющихся терминологических выражений исследуемого язы­кового явления, которое не противоречит природе данного речевого произведения, содержанию и формальным показателям, не обязывает придерживаться строгих границ и существовать в рамках какого-то одного стиля, допускает присутствие подобных текстов в разных сфе­рах общения и использование соответствующих речевой ситуации языковых единиц» [Глухих 2008, с. 11].

4. Видится вполне целесообразной точка зрения Н. Л. Степанова [1926], Е. П. Прохорова [1964], Н. И. Белуновой [2000], рассматриваю­щих эпистолярный феномен как «соединение» различных жанров и стилей. Вопрос о синкретичной природе ЭТ актуален, так как «суще­ствует огромное количество писем, являющихся одновременно реали­зацией разговорно-бытовой речи, что обусловлено дружескими отно­шениями отправителя и получателя, стиля научной прозы в силу общей профессиональной ориентации, а также индивидуального сти­ля автора» [Цыцарина 1989, с. 108]. Очень метко и образно эту мысль сформулировала Н. А. Ковалева: «Смешение стилей, жанров и темати­ческого композиционного устройства создает необычайный блеск эпи­столярной совместности, о которой В. Брюсов сказал: "Шампанское в хрустале"» [Ковалева 2001, с. 239].

Н. И. Белунова предлагает «квалифицировать письмо как синтез элементов различных стилей и жанров» и рассматривать ЭТ, в частно­сти, дружеское письмо, «не как жанр художественной литературы, а феномен неофициального личностно ориентированного общения, как текст, характеризующийся высокой степенью диалогизации, экс­плицитной антропоцентричностью» [Белунова 2000, с. 6]. Письма, по словам исследователя, представляют собой «синтезированный, син­кретический тип текста», так как «наряду с элементами разговорного стиля в них существенное место занимают элементы книжных стилей, присутствует некая стилизация, обработка под книжную речь» [там же, с. 7].

С мнением ученого трудно не согласиться, поскольку «классиче­ское» эпистолярное произведение генетически связано с письменно- разговорным дискурсом. Можно предположить, что письмо выделилось в своем историческом развитии в самостоятельный жанр из такого ти­па текста, как разговор: «Разговор - универсальный жанр, который, бу­дучи функционально адаптирован, выступает также в других, кроме разговорной, сферах коммуникации» [Гайда 1999, с. 110]; «письмо ближе остальных жанров по тону и духу речетворческого акта и своим канонам к устному разговорному диалогу и непосредственной беседе с ее немо­тивированными отступлениями и перебоями» [Глухих 2008, с. 235].

Интересное мнение высказывает И. А. Вяткина: ЭТ принадлежат к числу маргинальных жанров, «тесно связанных в своей стилистике с бытовой устной речью, являющихся формой отражения быта; таким образом в профессиональную литературу вводится категория бытопи­сания, а его приемы и речевые маркеры закрепляются в письменной языковой норме, способствуя сближению литературы с бытом и подго­тавливая почву для становления повествовательно-разговорных эле­ментов русского литературного языка» [Вяткина 2007, с. 7]. Под «мар­гинальными» ученый понимает жанры, занимающие «пограничное положение между литературой и бытом» [там же, с. 8], поддерживаю­щие «тон и стиль дружеской болтовни» [там же, с. 10], для которых ха­рактерна «раскрепощенность от литературной стилевой нормы» [там же, с. 12].

Приметы устной разговорной речи, в том числе зависимость со­держания и стиля письма от ситуации, рассматривает З. М. Данкер [1992], на сходство письма с непринужденным диалогом указывает С. В. Тесцов [1997]. О двоякой основе письма пишет П. Е. Бухаркин, отмечая, что «приемы изображения жизни в письмах соотносятся с ху­дожественным воссозданием мира в современной им литературе». По мнению исследователя, «писательские письма именно подготавли­вали литературное творчество их авторов» (вспомним здесь слова Г. О. Винокура о том, что А. С. Пушкин как прозаик начался в пись­мах), создавая «документальный образ» автора и адресата в частных письмах, в противовес художественному образу литературных произ­ведений. То есть письмо рассматривается как «явление двойственного порядка»: как факт литературного быта и как факт литературы [Бухар­кин 1982, с. 12].

Анализ стилистического компонента в жанре, на наш взгляд, мо­жет быть представлен в узком и широком его понимании. Узко - как указание на употребление в речи специально окрашенных языковых единиц; а более глубоко, - в соотнесенности с определенным функцио­нальным стилем. Стилистическая окраска присуща языковым единицам текстов разных жанров. Спецификой ЭТ является синтез элементов разговорной и книжной речи. Двойственную (литературно-разговор­ную) природу жанра писем демонстрирует и русская эпистолярная си­стема XVIII века (сочинения А. П. Сумарокова, В. К. Тредиаковского и др.), различавшая, например, такие разновидности одного жанра, как эпистола и стихотворное письмо, и относящая их к разным уровням словесности: эпистола - факт поэзии, письмо - обычный записанный разговор [Люстров 1997].

Частная переписка в традиционном понимании (то есть не пред­назначенная для публикации) отражает разговорный стиль речи. Этому способствует обусловленность эпистолярного типа общения та­кими экстралингвистическими факторами, как неофициальность и не­принужденность диалога, неподготовленность эпистолярной речи, ее автоматизм, спонтанность: «Письма по своим речевым проявлени­ям особенно близки к интуиции непосредственного общения» [Иван- чук 1984, с. 8].

Разговорный стиль, как отмечает один из авторов «Стилистиче­ского энциклопедического словаря русского языка» - О. Б. Сиротини- на, «в системе функционально-стилевой дифференциации литератур­ного языка занимает особое место» [Сиротинина 2003, с. 320] в силу отсутствия параметров профессиональной обусловленности и необхо­димости специальной подготовки в целях овладения и продуцирова­ния. «Ярче всего специфика разговорного стиля проявляется в непри­нужденном непосредственном общении, а потому она тесно связана с устной формой речи. В результате наиболее используемый термин - разговорная речь. Однако разговорный стиль реализуется не только в разговорной (устной) речи и в ее стилизации в письменных художе­ственных текстах (стилизованная разговорная речь), но и в бытовых письмах (выделено нами - А. К.), в том числе и через Интернет, в днев­никовых записях» [там же].

Некоторые исследователи определяют разговорную речь в каче­стве особого языка, а не одного из функциональных стилей [Земская, Китайгородская, Ширяев 1981, Земская, Ширяев, 1988, Ширяев 2001 и др.]. С этих позиций разговорная речь, являясь некодифицированной разновидностью литературного языка, оказывается противопостав­ленной кодифицированному литературному языку в целом и отлича­ется от него как с точки зрения экстралингвистической (условиями употребления), так и с точки зрения собственно языковой (специфи­ческими системно-структурными свойствами). Таким образом, коди­фицированный литературный язык и разговорная речь представляют собой две подсистемы внутри литературного языка, реализация кото­рых определяется коммуникативными условиями: первая обслуживает сферу официального общения (личного и публичного), вторая - сферу неофициального неподготовленного личного общения. Е. Н. Ширяев, например, пишет о том, что «разговорной речью считается такая функ­циональная разновидность современного русского языка, которая реа­лизуется в следующих экстралингвистических условиях: спонтанность осуществления коммуникации, неофициальность общения и непо­средственное участие партнеров в коммуникации. Именно эти условия позволяют противопоставить разговорную речь кодифицированному литературному языку во всех его функциональных разновидностях» [Ширяев 2001, с. 132].

Другие ученые [например, Лаптева 1966, 1995], основываясь на дифференциации устной и письменной разновидностей языка, со­относят разговорную речь с ее проявлениями в любой устной форме речи. Акцент при этом делается на различиях устно-разговорной и книжно-письменной разновидностях речи как по форме (разговор­ная - это устная и преимущественно диалогическая речь), так и с точки зрения специфичных черт (неподготовленность, незапланированность, самопроизвольность, непосредственность контактат между коммуни­кантами).

В определении ЭТ как изначально принадлежащих разговорному стилю и манифестирующих его специфические стилевые черты рече­вых произведений мы основываемся на концепции ряда ученых, ква­лифицирующих разговорный стиль с позиций его отдельности и само­стоятельности в парадигме функциональных стилей [Васильева 1976, Сиротинина 1969, 1974, 1995, 1997, 1998, 2003, Кожина 1993]. О. Б. Си- ротинина, например, выделяя такие подстили разговорного стиля, как разговорно-бытовой, разговорно-обиходный, повседневного общения, отмечает такие общие для них черты, как «эмоциональная насыщен­ность», «бытовая направленность» и «принципиальная неофициаль­ность». При этом делается оговорка, что «разговорный стиль связан с бытовой сферой жизни человека, хотя может и выходить за ее пределы в рамках неофициального общения» [Сиротинина 2003, с. 321]. В плане языковых особенностей, релевантных для разговорного стиля, иссле­дователем называются «свобода выражения (в пределах литературных норм), преобладание (особенно в устной форме) неосложненных пред­ложений, простых предлогов и союзов, широкое использование место­имений и частиц» [там же].

М. Н. Кожина «под разговорно-бытовым, или просто разговор­ным, стилем» понимает «обычно особенности и колорит устно-разго­ворной речи носителей литературного языка; вместе с тем разговор­ный стиль проявляется и в письменной форме (записки, частные письма) (выделено нами - А. К.). Хотя типичной сферой проявления разговорного стиля является сфера бытовых отношений, однако, по- видимому, и общению в профессиональной сфере (но только неподго- товленносму, неофициальному и, как правило, устному) также свой­ственны особенности, присущие разговорному стилю» [Кожина 1993, с. 213]. Стилевыми чертами разговорного стиля, по мнению исследо­вателя, выступают: «непринужденный и даже фамильярный характер речи», «глубокая эллиптичность», «конкретизированный (а не поня­тийный) характер речи», «прерывистость и непоследовательность ее с логической точки зрения», «эмоционально-оценочная информа­тивность и аффективность», «идиоматичность и известная стандарти- зованность», «личностный характер речи» [там же, с. 214]. В числе лингвистических признаков разговорного стиля М. Н. Кожина отмеча­ет «активность некнижных средств языка (со стилевой окраской раз­говорности и фамильярности)», «употребление внелитературных (просторечных) элементов на всех языковых уровнях», «неполно- структурную оформленность языковых единиц», «употребительность языковых единиц конкретного значения», «ослабленность синтаксиче­ских связей», «активность языковых средств субъективной оценки, оценочных и эмоционально-экспрессивных единиц всех уровней», «активность речевых стандартов разговорного характера», «наличие окказионализмов», «активизацию личных форм» [там же].

Эпистолярный жанр может иметь различную функционально- стилевую окраску. Изначально характеризуясь принадлежностью к зо­не разговорной речи, он способен переходить из стиля в стиль, из од­ной сферы коммуникации в другую, при этом трансформироваться и «приспосабливаться» к требованиям «неродной» для него дискур­сивной ситуации. Смена сферы функционирования жанра рождает вторичные жанры (неаутентичные ЭТ), являющиеся онтологически производными от первичного, репрезентированного в разговорной коммуникации (аутентичный ЭТ).

Неаутентичный ЭТ - понятие, стилистическое по своей сути и генезису, имеющее вторичную жанровую природу, возникающее в результате «переакцентуации» (В. В. Дементьев), т. е. смены жанром своей «родной» сферы функционирования на другую, обусловленную задачами коммуникации.

Неаутентичный ЭТ - текст синкретичной стилевой природы - от­мечен нами как активно функционирующий в различных сферах ком­муникации. Его автором может выступать носитель языка любого типа речевой культуры - как полнофункционального, так и неполнофунк- ционального в разных своих разновидностях (в соответствии с типо­логией О. Б. Сиротининой [2000]). Отметим также, что синкретичный в стилевом отношении тип ЭТ представлен в коммуникативной прак­тике носителей национального языка как в синхронном, так и диа- хронном аспектах ее рассмотрения.

Например, диахронный «срез» в рассмотрении русской эписто­лярной системы ХХ века на материале ЭД ярких представителей твор­ческой интеллигенции показал, что в коммуникативно-речевой прак­тике носителей элитарного типа национальной речевой культуры, рассмотренной на протяжении значительного временного отрезка и в соотнесенности с особенностями исторической эпохи, присутству­ют ЭТ синкретичной стилевой принадлежности [подробнее: Курьяно­вич 2013]. Таблица 2.2 содержит информацию об основных результатах данного исследования.